Следует отметить, что наиболее нетронутый пласт словарного состава нашего языка – слова духовной сферы жизни человека как наиболее оберегаемые носителями языка. Это, в основном, имена богов, богинь и других мифологических персонажей.
Слово и миф тесно связаны между собой, во многих словах как бы “застыли” древнейшие верования наших предков. Нерасчленённость мышления древнего человека проявилась в неотчётливом разделении в мифоло¬гическом сознании сущности и явления, вещи и слова, именуемого и имени.
Исследуя язык, можно в какой-то степени реконструировать древнейшие мифологические представления. В нашей речи сохранились слова, возникшие сотни и даже тысячи лет назад. Эти слова могут быть ровесниками мифов и даже нести в себе мифологический образ.
Первый всплеск интереса к славянской мифологии был в XIX веке и связан этот процесс был с развитием компаративной лингвистики. Ещё тогда очень важное значение в изучении мифологии придавали языку представители мифоло¬гической школы А.Н.Афанасьев, И.И.Срезневский, А.А.Потебня и другие учёные. Своё исследование “Поэтические воззрения славян на природу” А.Н.Афанасьев начинает словами: “Бо¬гатый и можно сказать – единственный источник разнообразных мифических представлений есть живое слово человеческое...”1.
Реконструкция славянской мифологии требует обязательного изучения этимологии, семантического развития слов, называющих богов и других языческих персонажей. Кроме того, необходимо принимать во внима¬ние и соответствия этих имён в славянских, балтийских, иранских, германских и других индоевропейских языках.

В целом славянская мифология – это совокупность мифологических представлений древних славян (праславян) времени их единства (до конца 1-го тыс. н.э.). По мере расселения славян происходила дифференциация славянской мифологии и обособление территориальных вариантов, долго сохранявших основные характеристики общеславянской мифологии. Таковы мифология балтийских славян (западнославянские племена северной части междуречья Эльбы и Одера) и мифология восточных славян (центры – Киев и Новгород). Можно предполагать существование и других вариантов (в частности, южнославянских на Балканах и западнославянских в польско-чешско-моравской области), но сведения о них скудны.
Знания о полном составе праславянских богов высшего уровня весьма ограниченны, хотя есть основания полагать, что они составляли уже пантеон. Кроме названных богов в него могли входить те божества, чьи имена известны хотя бы в двух разных славянских традициях. Таковы древнерусский Сварог (применительно к огню – Сварожич, т.е. сын Сварога), Zuarasiz у балтийских”. Другие параллели – древнерусский Дажьбог и южнославянский Дабог (в сербском фольклоре), древнерусский Ярила и Яровит у балтийских славян. Мифологии различных славянских народов очень близки друг к другу. Но славянская мифологическая система эпохи раннегосударственных образований наиболее полно представлена древнерусской мифологией и мифологией балтийских славян.
В данной работе будут рассмотрены, в первую очередь, боги восточнославянской традиции и их имена.
Отметим, что имена славянских мифологических персонажей изучены недостаточно. Мы попытаемся восстановить некоторые пробелы. И наша окончательная цель – приблизиться к полной реконструкции иерархии персонажей языческого мира. Вершиной данной иерархии являлся пантеон, т.е. совокупность основных богов. Мы будем принимать во внимание следы высшей мифологии в мифологии низшей.
У различных авторов часто сложности вызывала проблема, связанная с тер¬минологией изучаемого нами вопроса. Был введён специальный термин “теонимика” как “раздел ономасти¬ки, изучающий теонимы – собственные имена богов, закономерности их возникновения, развития, функционирования”2.
Следует отметить, что в контексте рассматриваемой проблемы совершенно не важен вопрос, существовали ли древние боги или нет. Для древних людей факт существования “высших сил” был очевиден. Это необходимо учитывать, иначе невозможно понять сущность имени мифологического персонажа. Имена древности и современные имена – это разные вещи. В древности имена складывались в народе постепенно, а не возникали “законодательно”. Теонимов же это касается вдвойне, так как “имена богов” – это, пожалуй, высшая степень сакрализации.
Имена мифологических персонажей – это не только имена богов, но и имена представителей низшей мифологии – так называемые демонимы.
Традиционно религиозную систему язычества принято разделять на 2 уровня: низший и высший. К низшему уровню относятся различные демоны, мелкие божества и духи. Между демонами существовали отношения, отражающие родственные и бытовые отношения людей. Этот уровень древнее, чем высший, и создан он, как отмечают многие исследователи, коллек¬тивным сознанием. В.В.Иванов и В.Н.Топоров рассматривают его как персонификацию членов основных противопоставлений (Доля-Лихо, Правда-Кривда и др.)3.
Например, персонажами низшей мифологии являются различные духи приро¬ды (домовые, полевые, водяные, лесные и т.д.), не имеющие божественного статуса. Связь персонажей низшей мифологии с бытовой магией способствовала сохранению представлений о них, после принятия христианства перешедших в разряд суеверий. Кроме того, они стали главными персонажами многих сказок и быличек, составив бесчисленный сонм “нечистой силы”.
Отметим, что греческое слово daimon не несло изначально никакого отрицательного подтекста. Демон, в греческой религии и мифологии, – всякое божество или дух-хранитель, способствующий или препятствующий человеку в исполнении его намерений. Негативную окраску данное слово приобрело после принятия христианства, став термином для обозначения бесов, злых духов, даже самого дьявола.
Высший уровень, как считает современная наука, возник на более позднем этапе развития религиозного мышления. Данный уровень представля¬ет наибольший интерес для историков и лингвистов, так как позволяет проследить этнические и, следовательно, языковые контакты Руси.
Высший уровень характеризуется наиболее обобщённым типом функций богов (ритуально-юридическая, военная, хозяйственно-природная), их связью с официальным культом. Низший уровень – это собственно мифологическая сфера, тогда как высший – сфера религиозная.

Начало изучения славянского язычества относится ко второй половине XVIII в. В 1767 г. М.Д.Чулков, писатель и журналист, издал “Краткий мифологический лексикон”, где вместе с именами античных богов были приведены имена из языческой мифологии славян. Позднее он же опубликовал “Словарь русских суеверий”, во втором издании получивший название “Абевега русских суеверий”. В 1768 г. М.В.Попов выпустил книгу “Краткое описание славянского баснословия”, где также содержался перечень славянских богов. В 1804 г. появился труд Г.Глинки “Древняя религия славян”. Тогда же вышла книга А.С.Кайсарова “Славянская и российская мифология”, а в 1815 г. – монография П.Строева “Краткое обозрение мифологии славян российских”.
В 30-е годы XIX века выходят многочисленные труды, посвящённые духовной жизни народа, его устному поэтическому твор¬честву, обычаям. Широкую известность получили труды И.М.Снегирёва, И.П.Сахарова, А.В.Терещенко. Общий теоретический уровень этих работ был невысок, но ценность для совре¬менной науки представляет их богатый фактический материал.
Теоретическим осмыслением язычества (выведенным из мифологии религии) занимались такие крупные учёные, как А.Н.Афанасьев, И.И.Срезневский, А.А.Потебня и другие. Для этих авторов особенно важно раскрытие истоков духовной культуры нашего народа, поэтому их труды в первую очередь интересны для историков, фольклористов, этнографов. Для лингвистов особую ценность представляют работы А.А.Потебни, в которых впервые ставится вопрос о происхождении языка, связь языка с мифом.
К концу XIX века появляется ряд капитальных трудов, с научной точки зрения оценивающих огромный фактический матери¬ал по мифологии, собранный к этому времени. Среди них наибо¬лее известны работы Е.В.Аничкова, Н.М.Гальковского, Д.К.Зеленина, М.Забылина, С.В.Максимова. Но языковой основе мифов и обычаев внимания практически не уделяется. Е.В.Аничков констатирует факт, что “... песни и игры бесовские, всевозможные пир¬шества: тризны, брачные пиры, праздничный разгул, скоморошество, а отсюда вся целиком наро¬дная поэзия всегда и церковью и фольклористами и историками литературы признавались последним приютом язычества...”4.
В XX веке изучение рассматриваемой проблемы было продолжено, но уже в духе нового времени. Крупнейшие учёные, работающие в этом направлении, – Н.В.Румянцев, В.И.Чичеров, В.Я.Пропп, С.А.Tокарев и многие другие. Самыми капитальными (в плане мас¬штабности) являются труды академика Б.А.Рыбакова, в которых выявлена специфика и глубокие исторические корни язычества, систематизированы данные по обрядности и материальной куль¬туре, несущей отпечатки языческого мировоззрения. Но некоторые лингвистические изыскания академика являются спорными. Критике положений Б.А.Рыбакова посвящена статья Л.С.Клейна5.
В XX веке к проблемам язычества обращаются наконец и учёные-лингвисты, которые увидели в мифологии восточных славян бо-гатейший источник по истории языка древнерусской народности, по этногенезу восточных славян. Особенно много сделано в этом плане структуралистами (В.В.Иванов, В.Н.Топоров, Б.А.Успенский). Довольно полно была реконструирована картина ми¬ра древних славян. Особое место уделялось низшему уровню ре¬лигиозной системы и системе оппозиций. Именно В.В.Иванову и В.Н.Топорову принадлежит заслуга в том, что сегодня большинство учёных не сомне¬вается в реальном существовании собственных богов (недемони¬ческого уровня) у восточных славян. До этого считалось, что боги искусственно были привнесены на русскую почву княжеской дружиной.
Немало сделано для изучения теонимики в зарубежной лингвистике. Большое внимание славянским древностям уделялось не¬мецкими учёными. Они глубоко и системно исследовали мифологию древних славян и теонимию, в частности, однако существо¬вание собственной религиозной системы у славян отрицали, счи¬тали её поздним заимствованием (Трейлер, Вейдель, Лукер).
Подробную и глубокую характеристику южнославянской религиозной системы дали болгарский лингвист В.И.Георгиев, польский историк А.Гейштор и др.
Из современных исследований следует выделить работы Л.Мошиньского. Настрой этого автора радикально гиперкритический. По его мнению, сами имена славянских языческих божеств могли возникнуть лишь под христианским влиянием – к таковым автор относит Волоса/Велеса – “скотьего бога” “Повести временных лет”. Эта культовая функция могла быть приписана Волосу русским летописцем, знакомым с культом св.Власия (покровителя скота)6. При этом сам автор отмечает, что подобный взгляд на происхождение культов славянских богов был свойствен и средневековым хронистам: так, Гельмольд считал на основе сходства имён, что культ Святовида у полабских славян восходит к культу св.Вита7. По мнению Л.Мошиньского, славяне не создали мифов в собственном смысле слова – рассказов о богах, их генеалогии и т.п.
Критик Л.Мошиньского В.Я.Петрухин резонно возразил данным положениям: “Нет ли здесь возврата к гиперкритицизму начала нашего века? {...} Вправе ли современные исследователи отказывать славянам в наличии мифологии и развитых культов, тем более, что мифология – это не просто рассказы о богах, а необходимый и универсальный механизм самосознания традиционного общества, включения “социума” в “космос” и т.п.?
Судьба славянских мифов, очевидно, была предопределена христианской (прежде всего – византийской) традицией: для христианских книжников языческие божества были, в первую очередь, бесами, о мифологических деяниях которых не следовало ничего рассказывать. В лучшем случае (как в уникальной глоссе из “Хроники” Иоанна Малалы) языческие боги могли изображаться в традициях эвгемеризма, как реальные цари древности. В этой культурной ситуации собственно языческие мифы сохраниться не могли”8.
Завершая вводную часть, отметим, что религиозная система древних славян ныне частично восстановлена. Многое сделано в изучении и истолковании отдельных имён богов (работы Н.И.Зубова). Но до сих пор остаётся много спорных вопросов, а исчерпывающей и полной системы древнерусских теонимов в индоевропейском контексте пока нет.
Мы попытаемся выяснить, что восточнославянские боги символизировали с точки зрения мифологии и лингвистики.

Нами будут рассмотрены те персонажи древнерусской мифологии, которые действительно могут быть отнесены к богам. В первую очередь, мы имеем в виду “участников” пантеона князя Владимира 980 года (Перун, Хорс, Дажьбог, Стрибог, Симаргл, Мокошь). “И нача къняжити Володимеръ в Кыеве единъ. И постави кумиры на хълму вне двора теремьнаго: Перуна древяна, а главу его сьребряну, а оусъ златъ, и Хърса, Дажьб^а и Стриб^а, и Съмарьгла, и Макошь. И жряху имь, наричюще я б[ог]ы, и провожаше сыны своя и дъщери, и жряху бесомъ, и оскверняху землю требами своими”9.
Однако в данном пантеоне не было одного из самых известных древнеславянских богов – бога Велеса. Тем не менее, капище его существовало в Киеве, но не на Горе, близ теремного двора, а внизу, у торговых пристаней. Это седьмое божество, которое будет рассмотрено нами. Ещё одним божеством небесного пантеона славян был Сварог. Сведения о нём можно почерпнуть из хроники Иоанна Малалы (XII в.). И также мы проанализируем имя славянского бога Ярилы. Его ритуалы сохранились в народе до XVIII века. У балтийских славян это божество было известно миссионерам под именем Геровита.
Итак, основной пантеон языческих богов восточных славян известен по религиозной реформе князя Владимира. Но каков был пантеон до того? Можно предположить, что иерархия этого княжеского пантеона 980 года отнюдь не полностью совпадала с действительной иерархией божеств в мифологическом сознании народа. Е.Е.Левкиевская отмечает: “У современных исследователей есть все основания считать, что этот пантеон был достаточно искусственным образованием, он скорее помогал Владимиру решать политические задачи, нежели отражал развитие реальных народных верований”10.
Есть и ещё один важный момент. Исследователь Н.И.Зубов отмечал, что “следует различать собственно теонимы как имена реально мыслимых язычниками божеств (Перун, Волос, Святовит и под.); квазитеонимы как слова, фактически не являющиеся теонимами, но воспринятые в качестве таковых интерпретаторами (Род, Дива, Сварожич, Лада); псевдотеонимы, сконструированные либо фальсифицированные имена несуществующих божеств (например, Услад)”11.